Где произошло Ледовое побоище

Где произошло Ледовое побоище?

Паклар Эрнст Карлович
Историк, Эстония

Интерес к знаменитой битве, известной под названием Ледового побоища, после которой «прохвосты» были окончательно отброшены от русских границ[1], никогда не ослабевал в советской исторической науке. Всесторонне выяснено историческое значение победы русского оружия на льду Чудского озера. Установлено, что разгром Александром Невским ливонских рыцарей сыграл исключительную роль в исторических судьбах не только Руси, но и всей Восточной Европы. Советские историки всесторонне развили и доказали положение о том, что удары, нанесённые в середине XIII в. Северо-Западной Русью руководимым Ватиканом феодальным «крестоносным» хищникам, имели огромное прогрессивное значение для всего средневековья. Б.Ф. Поршнёв в сравнительно недавно опубликованной статье «Ледовое побоище и всемирная история»[2] подчеркнул влияние, какое оказало Ледовое побоище на крушение грабительской варварской империи Гогенштауфенов. Самоотверженная борьба Северо-Западной Руси, принявшей на себя удары германской агрессии XIII в. и успешно отразившей эти удары, помогла развязать силы сопротивления славянских и литовских племён Приморья и привела к длительной парализации общеевропейской активности империи Гогенштауфенов, а в конечном счёте и к ликвидации этого очага непрерывной военной опасности для средневековой Европы. Благодаря непримиримой борьбе, которую возглавлял Александр Невский, была сохранена независимость Русского государства от покушений западных феодальных захватчиков – исторический факт колоссального значения, неисчислимые последствия которого сказались со временем на всём ходе всемирной истории.

Между тем конкретный географический пункт, где произошло Ледовое побоище, до сих пор не уточнён. Опираясь на известный летописный рассказ – на тексты новгородских (главным образом Новгородской первой), Псковских, Софийских, Никоновской летописей, различные авторы высказывали весьма разноречивые мнения о месте Ледового побоища. Со времён лекций Н. И. Костомарова по истории Новгорода, Пскова и Вятки (1868 г.) и до серии разнообразных работ советских историков, опубликованных накануне и во время Великой Отечественной войны, сражение на льду Чудского озера 5 апреля 1242 года приурочивалось к пяти местам, разбросанным по пространству Чудского и Псковского озёр на расстоянии около 65 км. Справочная статья в Большой советской энциклопедии[3]3 между прочим, грешащая рядом неточностей и произвольными домыслами, не опирающимися на источники, вообще обходит молчанием вопрос о месте битвы.

Между тем от локализации места боя в известно мере зависит правильное освещение предыстории и маршрута похода Александра Невского. От этого же отчасти зависят наши представления о составе сил противника. В ряде специальных работ именно эта сторона событий до сих пор признавалась неясной и нуждающейся в особой разработке. Наконец, для истории Эстонии летописный рассказ о Ледовом побоище (именно указание о том, что Александр преследовал разбитого противника 7 вёрст до Соболицкого берега) является косвенным свидетельством для суждения о территориальном разделении Тартуского епископства XIII в. и о местонахождении древней исторической области Соболицы, которую помещали в различных местах, между прочим, в зависимости и от различного взгляда на место битвы 5 апреля 1242 г.

Так, в первом томе большого буржуазного коллективного географо-экономического и исторического обзора Эстонии, древняя Соболица помещена южнее реки Эмайыги (по старой русской номенклатуре Омовжи), между Угаунией и Узменью Чудского озера, на границе нынешнего уезда Вырумаа[4]. Наоборот, в специальной работе эстонского историка Р. Кенкмана, определявшего местонахождение древних исторических областей – «маакондов» Эстонии, Соболица отодвинута на север от устья Эмайыги[5]. А вслед за Кенкманом, на место позднейшего прихода Кодавере – Алатскиви помещена Соболица и в исторических атласах[6] и в последнем буржуазном курсе Эстонии, начавшем выходить в 1935 г.[7]. При этом не лишне отметить, что изучением собственно Ледового побоища националистически настроенные буржуазные эстонские историки вообще не занимались, следуя традиции умышленного замалчивания этого «неприятного» для остзейских немцев исторического события.

В советских работах, появившихся в связи с 700-летием Ледового побоища, вопрос о конкретном топографическом месте битвы остался также неразрешённым в силу невозможности в то время (в 1942 г.) прибегнуть к непосредственным полевым наблюдениям и воспользоваться краеведческим материалом.

Лишь с победоносным окончанием войны и изгнанием немецко-фашистских захватчиков из пределов нашей Родины, в том числе из района Чудского и Псковского озёр, стало опять возможным вернуться к разрешению интересующего нас вопроса. Соответствующие попытки были предприняты членом-корреспондентом Академии Наук СССР М. Н. Тихомировым[8], археологом С. А. Таракановой, а также псковскими краеведами и сотрудниками Института истории Академии наук Эстонской ССР.

В большинстве послевоенных работ высказывалась склонность, вслед за М. Н. Тихомировым, приурочить место боя к западному эстонскому берегу Чудского озера. Такого мнения придерживается и советский военный историк Б. С. Тельпуховский[9]. Наоборот, псковский краевед И. Н. Ларионов ещё до войны высказывал предположение, что под летописным «Вороньим камнем», у которого произошло знаменитое сражение, следует понимать скалу у восточного русского берега так называемого Тёплого озера, между селом Подборовье и погостом Кобылье городище. Но убедительного обоснования этой точки зрения тогда не было представлено. Автор настоящей статьи летом 1949 г. осмотрел места, которые псковские краеведы и местные рыбаки-старожилы связывали с Ледовым побоищем, и привлёк к решению вопроса эстонский топонимический и языковый материал, не принимавшийся в расчёт прежними исследователями. В частности, была предпринята попытка разрешить вопрос о местоположении упоминаемого в летописях эстонского «Соболицкого берега». Для этого был использован местный диалектологический материал о бытующих на обоих побережьях и островах Чудского и Псковского озёр среди русских и эстонских рыбаков названиях мелкого окуня (по-русски – «соболёк», по-эстонски – «собуль», «собаль»). Было также дано новое правдоподобное объяснение загадочного летописного выражения «у моста», расшифрованного как имя собственное, географическое и означающее эстонское наименование Моосте – озеро и волость в Вырумааском уезде Эстонской ССР[10]. Путём сопоставления свидетельств русских летописей и текстов жития Александра Невского с данными старшей ливонской рифмованной хроники со свидетельствами неписьменных источников предпринят излагаемый здесь опыт всестороннего военно-стратегического обоснования сознательного выбора Александром Невским для боя именно этого ледового плацдарма. К каким именно географическим пунктам всё же относилось до сих пор Ледовое побоище? Перечислим пять предполагаемых мест:

1.Вороний камень близ острова Салло «при повороте из Псковского озера в Чудское» (точнее, в ту северную часть его, которая называется Тёплым озером), в 2 км от северо-западного побережья озера – таково предположение известного русского историка Н. И. Костомарова[11].

2.Остров Матиков или Вороний (на некоторых картах он назван также Колонцы) возле западного берега Псковского озера – мнение знатока Псковщины И. И. Василёва[12].

3.Селенье Варнья (по-русски – Воронье) Тартуского у. Эстонской ССР на западном берегу Чудского озера, в 6 км к северу от устья реки Эмайыйги — гипотеза Ю. Трусмана[13].

4.Селение Исмень (Изменка – Мехикорма?) на том же западном эстонском берегу Чудского озера, недалеко от устья реки Эмайыги, а может быть, и на нём – прежняя точка зрения М. Н. Тихомирова, разделявшаяся ещё некоторыми авторами, выступавшими в печати в связи с 700-летием Ледового побоища, а также после войны[14].

5.Вороний островок в 4 км к югу от острова Пийрисаар в Тёплом озере (или, иначе говоря, в южной части собственно Чудского озера в начале перехода его в «Узмень») в 5 км к северо-западу от погоста Кобылье городище и в 8 км от эстонского берега – старое утверждение А. И. Бунина, давшего также анализ летописного известия в его общем контексте[15].

Интересно, что народная традиция (предания местных рыбаков) связывает Ледовое побоище лишь с тремя последними из перечисленных пунктов, т.е. районом южной части собственно Чудского озера. У населения островов и побережья Псковского озера следов подобной традиции нет. Это одно из обстоятельств, побуждающее отвергнуть как несостоятельные предположения Костомарова и Василёва, не говоря уже об их слабой согласованности с летописными источниками. Среди остальных трёх пунктов в дореволюционной русской исторической литературе больше всего повезло, как предположительному месту битвы, теперешнему селенью Варнья (Воронье) Тартуского у Эстонской ССР на западном берегу широкой части Чудского озера, в 6 км к северу от устья реки Эмайыги. Местные жители действительно указывают на возвышающуюся из воды безымянную скалу, отстоящую на 50 м от берега, где будто бы произошло сражение Александра Невского с немцами. С лёгкой руки цензора Трусмана, этого миссионера-русификатора и рьяного проповедника идей «официальной народности», за селением Варнья утвердилась репутация исторического места. Аргументация, пущенная при этом в оборот, просто поражает вопиющей бездоказательностью и легковесностью. Прежде всего, где основание считать, что название предполагаемого варньяского «Вороньего камня», непонятным образом оставшегося впоследствии безымянным, перешло на самое село? Какое основание располагать русскую рать и войска противника, вопреки летописи, не прямо на льду, а «отчасти» на берегу»?[16] При произвольных домыслах Трусмана совершенно игнорируются документальные известия о событиях, непосредственно предшествовавших битве. Русскую рать неизвестно зачем заставляют подниматься по ноздреватому и размытому льду Эмайыги (5 апреля: «бе бо уже весна» — замечает Никоновкая летопись) в районе заболоченного пустынного и до окрестностей Кастре (18 км от устья) совершенно незаселённого низовья реки. А между тем как в списках жития Александра Невского, так и во всех летописных вариантах говорится, что князь Александр «якоже бысть на земле их, пусти вся полки в зажитие»[17], т.е. на военную поживу. Это невозможно в лесной глухомани вдоль низинной поймы Эмайыги. Трусман игнорирует также существенный эпизод у «моста» с гибелью Домаша «и иных», после чего, как утверждает летописец, князь «вспятится на озеро». Если внимательно проанализировать весь поход Александра Ярославовича так, как он изображён в русских источниках и старшей ливонской рифмованной хронике, то становится ясным, что географический пункт теперешнего Варнья стоит в стороне от пути похода и не мог быть местом сражения. Вдобавок он не подходит ещё и потому, что расположен не на «Узмени», т.е., как будет указано ниже, на узкой части залива, а против относительно широкой части Чудского, или, как в то время ещё говорили, Великого озера.

То же можно сказать в отношении пункта, который прежде М. Н. Тихомиров считал местом Ледового побоища[18]. Избранная для Ледового побоища позиция расположена где-то между трусмановской Варнья и летописной Узменью, причём последнее наименование М. Н. Тихомиров отожествлял с нынешним селением Изменкой (эстонская Мехикоорма). Но при этом остаётся не локализованным местоположение других важных летописных объектов – Вороний камень, «мост», Соболицкий берег. Если уж отстаивать мнение, что сражение произошло у западного берега Чудского озера, то не миновать признать единственно вероятным местом битвы трусмановскую безымянную скалу у Варнья так как ни у самого Мехикоорма, ни в устье Эмайыги нет никакого иного «Вороньего камня», о котором твердят все летописи.

Бунин, опиравшийся исключительно на русские письменные источники (летописи) и считавший местом Ледового побоища Вороний островок близ острова Пийрисаар, даже не упоминает о том, что рыбаки нынешних деревень Самолва и Тетерицы на восточном берегу Чудского или Тёплого озёр действительно связывают так же названное им урочище – Вороний остров – с именем Александра Невского. По словам местных жителей, старики ещё помнят когда-то выступавший из воды близ необитаемого Вороньего островка камень, ныне размытый озером и превратившийся в каменную гриву, погруженную на глубину 0,5-1 м в воду. Эта грива (а не самый Вороний островок, как полагает Бунин) будто бы есть историческое место боя. Урочище это – как Вороний островок, так и грива при нём – находится на бесспорной «Узмени» в 8 км от эстонского берега и на первый взгляд всесторонне соответствует летописному рассказу. Лишь при тщательном взвешивании всей совокупности фактов встаёт надобность в дальнейшем уточнении выкладок Бунина — передвижке места Ледового побоища ещё несколько восточнее. Соответствующую работу произвёл автор, прибегнув к методу полевых краеведческих наблюдений ещё в 1931 г. и повторно летом 1949 г.

Недалеко от Вороньего островка, по направлению к Гдовскому берегу озера, между нынешней деревней Подборовье и погостом Кобылье городище ещё недавно показывали на подлинный Вороний камень. Сейчас эта скала как мешавшая судоходству взорвана, но её можно видеть на любой современной навигационной карте Чудского озера до 1925 г. В 1931 г. престарелый священник Кобыльего городища К. Туманов со всеми подробностями рассказывал автору о Ледовом побоище и с такой живостью рисовал дислокацию полков князя Александра, расположенных у этого Вороньего камня, под укрытием подборовского лесистого берега, как будто сам был свидетелем событий.

Понятно, что такого рода легенды не имеют ничего общего с подлинными историческими преданиями и связаны со школьно-краеведческими реминисценциями позднего происхождения, тем более, что нынешние непосредственные носители этих легенд вряд ли были прямыми потомками участников Ледового побоища. Район Варнья в середине XIII в., вероятно, ещё не был заселён русскими. Городец Кобылий (первоначально Новый Городец), как известно, был заложен псковичами лишь в 1462 г. Среди эстонского же населения приозёрной полосы Чудского озера преданий о Ледовом побоище не найдено. Все же характерно, что именно в этом районе Тёплого озера, пусть на его противоположных берегах, на территории 12-15 км – от селенья Варнья до погоста Кобылье городище – на исторической Узмени бытуют подобные предания.

Какие мотивы имеются для того, чтобы сдвинуть место, указанное Буниным, ещё восточнее, ближе к русскому берегу?

Во-первых, Вороний островок Бунина это всё же остров, а не «камень», о котором единодушно твердят все варианты летописей и жития Александра Невского. Поскольку Вороний камень у Кобыльего городища и Подборовья существует в натуральном виде, нет никакой надобности искать какой-то другой Вороний камень на стороне. Во-вторых, знаменитые «7 вёрст до Соболицкого берега» более соответствуют координатам Камня, так как длина версты была в XIII в. значительно больше и равнялась почти 656 нынешним саженям[19]. Для проверки этого последнего места, на котором мы остановились, обратимся к летописному рассказу о Ледовом побоище. Наиболее обстоятельно и вместе с тем компактно он изложен в 1-й Новгородской летописи[20]. «Лето 6750. Поиде князь Олександр с новгородци и с братом Андреемъ и с низовци на Чудьскую землю на немци, зая все пути и до Пльсковап; и изгони князь Пльсков, изъими немци и чудь и, сковав, поточи в Новгород, а сам пойде на чюдь; и яко быша на земли, пусти полк всь в зажития; а Домашь Твердиславич и Кербет быша в Розгоне, и усретоша я немци и чудь у моста, и бишася ту; и убиша ту Домаша, брата посаднича, мужа честна и инех с ним избиша, а иных руками изымаша, а иныи к князю прибегоша в полк[21]; князь же вспятися на озеро, немци же и чудь поидоша на них. Узрев же князь Олександр и Новгородци, поставиша полк на Чудьском озере, на Узмени, у Воронея камени; и наехаша на полк немци и чудь, и пришибошися свиньёю сквозе полк, и бысть сеча ту велика немцем и чуди.., пособи бог князю Александру, а немци ту падоша, а чюдь даша плеща; и гоняче биша их на 7-ми вёрст по льду до Суболичского берега; и паде чюдь бсь числа, а немец 400[22], а 50 руками яша и приведоша в Новгород, а бишася месяца априля в 5». Координаты места битвы даны здесь последовательно в следующих названиях, которые мы попытаемся осмыслить и локально уточнить:

1.М о с т — это, несомненно, имя собственное [23] и означает оно Моосте (по прежней немецкой номенклатуре Мойзекац), волостной центр в уезде Вырумаа Эстонской ССР, в 10-12 км от берега теплого озера или «Узмени». Это был древний населенный пункт ( и озеро того же названия), с XVI в. мыза прихода пылва,возможно, даже когда-то укрепленное городтще, если судить по названию Линнаярв, севернее Моосте[24].

2.У з м е н ь, по произношению местных рыбаков — Узмань, на Чудском озере. Теперешнее теплое озеро в целом так уже не называется, но правдоподобны, хотя и не совсем безупречны, попытки усмотреть сохранение этого древнего названья в собственном имени села Измена или Изменка( эст. Мехикоорма). Близкая к нему переходная форма « Измень» встречается в Псковской летописи под 1473 г. в связи с рассказом о встрече псковичами Софьи Палеолог, хотя здесь остается неясным, применялось ли это имя как название селения, или как географическое понятие[25]. Во всяком случае бесспорно, что под летописной Узменью ХIII в. понимается узкое место[26] между Чудским и Псковским озерами.

3.В о р о н и й к а м е н ь на Узмени, отстоящий от Соболицкого берега на 7 верст. Между прочим, кроме повторяющегося во всех летописях упоминания о Вороньем камне в связи с Ледовым побоищем, это название встречается еще раз в псковской летописи под 1463 г. Это рассказ о зимнем (март) нападении ливонцев на только что построенный Псковичами Новый Городец, который позже стал именоваться Кобыльим или Кобылой. На этот раз псковская рать направилась на выручку Кобыльего, но дошла не до него, а до «Воронию Камени»[27]. Получив здесь известие от зарубежного чудина, что немцы жгут исады на острове Колпиное, псковичи «взъратишеся на тую нощь и поидоша на Колпиное, и придоша тамо порану»[28], прогнали немцев. В этом случае Вороний камень может означать только скалу между Кобыльим городищем и теперешним Подборовьем, так как 28 -30 –километровый переход по льду осуществим за одну ночь, но он маловероятен от облюбованного Трусманом селенья Варнья, откуда до острова Колпиное 55 км.

4.С о б о л и ц к и й (С о б и л и т ц к и й, С у б о л и ч ь с к и й) берег. Это прибрежная часть той самой эстонской земли, которая встречается в перечне владений первого Тартуского епископа Германа в латинизированной форме: Soboljtz, Soboliz ,Sodolz[29].

Сторонники расположения этой земли к северу от реки Эмайыги на месте позднейшего прихода Кодавере – Алатскиви, начиная с Гернета и Хагемейстера[30], оперируют парой документов XIV – XV вв., в которых, в сущности, нет прямой докализации названия Соболица. Нельзя же, например, отождествлять Соболицу с Алатскиви на основании одного указания от 1342 г. о расположенной в епископстве «Tapbatensis» (без уточнения места) Соболицкой церкви, только потому, что автор публикации документа произвольно толкует его по-своему[31]. Точно так же бездоказательна ссылка на продажу в 1430 г. Годеком Соболицем, вассалом Тартуского епископа, двух гекенов земли где-то в районе Отепяа[32], поскольку нахождение фамилии Соболиц в южной части епископства скорее ведет к поискам имения, от которого произошла такая фамилия, в одном из южных районов Тартуского епископства, а не в его северном причудском заречье.

Заметим вдобавок, что именно в округах Ряпина – Вынну (причем только здесь и нигде больше), по данным шведских ревизий, еще в 1638 г. упомянуто в общей сложности 5 тягловых крестьян, носящих имя «Соболла»[33].

В общем следует признать, что только по одним имеющимся в латинских и немецких документах указаниям нельзя точно определить местоположение Соболицы XIIIв. В то же время соображения относительно хода событий, связанных с Ледовым побоищем, побуждают понимать под Соболицей прилегающие к «Узмени» районы теперешних Мехикоорма, Моосте, Вынну.

Особого внимания заслуживает при этом то обстоятельство, что этимология имени «Соболица» ведет к Теплому, а не к собственно Чудскому озеру. Это местное название рыбы – особая разновидность мелкого окуня, по-русски – «соболек», в южноэстонских говорах – «sobul» (ряпина) и «sobal» (диалект сету)[34], которая водится в изобилии именно в водах Узмени и служит поныне предметом специального промысла у рыбаков Пнево, Самолвы, Кобыльего городище. При этом существенна та деталь, что в эстонском диалектологическом материале побережья Чудского озера района севернее Эмайыги слово «соболь» отсутствует. Между прочим, принято в буржуазной «Истории Эстонии» форма названия древней эстонской земли «мааконда» «soopoolitse» неправильна: этимологически это имя нужно производить не от «soopool» (болотная сторона), а от «sobal», «sobul» («мелкая рыбешка, соболек»).

Для локализации и понимания событий Ледового побоища, помимо рассмотренных четырех географических пунктов, которые прямо названы в летописях, представляют интерес еще два историко-географических момента: направление путей сообщения XVIII в. с Чудского озера на Новгород и расположения древних русских военных укреплений на восточном берегу озера.

Древних сухопутных дорог из Эстонии в Новгородскую землю было три: северная через Ругодив (Нарву), южная через Псков и центральная, шедшая в Новгородскую землю из Тарту через Узмень. Последний путь был преимущественно зимний, которым, однако, пользовались и летом, переправляясь через Теплое озеро на лодках. По направлению с запада на восток этот путь шел вдоль реки Эмайыги, через Узмень мимо острова Пийрисаар (по-русски – Межа) и через часто упоминающееся в документах спорное и «обидное» пограничное урочище Желачек[35] а затем вдоль речки Желча на Новгород.

На восточном берегу Теплого озера, в районе Устья Желчи этот путь пересекал старинную сухопутную торговую дорогу протяжением в 180 верст, которая связывала Псков с Ругодивом, а позже и Ивангородом.[36]

Естественно, что у перекрестка этих двух дорог на известном историческом урочище Желачко (Жол, Жолоч, Жолоцко), где-то близ устья речки Желча, может быть, даже еще в XI – XII вв. возникло сторожевое укрепление, охранявшее с озера единственный доступ в глубь Новгородской земли. Надобность в сооружении подобного рода форта или «засеки» была налицо именно в этом месте, ибо западное, как и противоположное восточное побережье широкой части собственно Чудского озера (район построенного лишь в 1431 г. Гдова), было в более ранние времена необжитым и в восточном направлении непроезжим. Весь же прилегающий с юга к Теплому озеру (Узмени) полуостров с нынешними деревнями Тетерицы, Пнево и другими представлял собой непроходимую дикую болотистую топь. В силу этого в 1462 г. именно здесь, «на обидном месте, под Великим озером»[37] и была возведена псковичами крепостца Кобыла.

В связи с этим представляют чрезвычайный интерес предания местных рыбаков о том, что Кобылье городище было не сразу основано на своем теперешнем месте, а первоначально стояло на озере, и лишь позднее было перенесено на берег. Как бы в подтверждение этого предания, на каменной гриве возле Вороньего островка найдены в воде «задубелые» стены – нечто вроде крепостного дуба из дубовых бревен. В результате непрерывного поднятия уровня воды в Чудском водоеме на протяжении последних 500 – 700 лет, как известно, часть островов и береговой полосы (в том числе и часть бывших крепостных валов Кобыльего городища) оказались затопленными. Не симптоматично ли, что один из островов у восточного берега Узмени близ нынешней деревни Тетерицы носит название Городище или Городищенского? И затем: почему Кобылье городище первое время после основания его на теперешнем месте до конца XV в. именовалось не Кобыльим или Кобылой, а Новым городцом? Не в отличие ли это от старого городца, расположенного на озере и (с середины XV в.) заброшенного? Любопытно при этом, что псковский летописец свой рассказ о первой стычке псковичей с ливонцами в 1463 г. из-за Нового городца – Кобылы (см. выше) связывает с Вороньим камнем, который, вполне вероятно, мог означать как раз оставленное теперь старое укрепление или форт.

Как бы там ни было, а многочисленные упоминания в старинных документах о спорном пограничном урочище Желачке (и Озолице), наличие в этом районе Узмени следов каких-то древних укреплений предположительного предшественника позднейшей Кобылы и скрещивание здесь двух торговых дорог, из которых одна вела в восточном направлении на Новгород, — все это вместе взятое побуждает видеть в восточной полосе Теплого озера, в местности, заключенной между островом Пийрисаар и устьем речки Желча узел важных коммуникаций XIII – XV вв., так сказать, «калитку», ведущую из Ливонии в Новгородско-Псковскую землю. Анализируя направление похода Александра Невского и мотивы выбора им места для боя, нельзя игнорировать это обстоятельство.

Как же выглядит в целом весь поход Александра Ярославовича в свете летописного рассказа и применительно к местоположению разобранных выше географических пунктов?

Прежде всего следует обратить внимание на направление похода русского войска. Александр Невский, как это видно не только из русских летописей, но из стихов 2180 – 2189 старшей ливонской рифмованной хроники[38], отправился «на Чюдьскую землю» из Пскова, непосредственно после расправы с немцами, захватившими Псков. Удар новгородско – псковских соединенных сил[39] был направлен на Тарту, где епископ, уже проведав о псковской катастрофе, обрушевшейся на немцев, спешно собрал «мужей» своего «дистрикта»[40] и совместно с орденскими рыцарями и эсиами, которых силой принудили идти против русских, а возможно, даже совместно с датчанами (« с помощью королевой», как сказано в 1-й Софийской летописи и в житиях Александра) приготовился отрезать русским путь.

При таком первоначальном направлении похода Александра (от Пскова на Тарту) вполне логично, что после перехода на западный берег Псковского озера русские не пошли сразу же далеко на запад в глубь Тартуского епископства, но, приближаясь к Татру с юго – востока, продвигались на север вдоль побережья по густо заселенным и сравнительно богатым окрестностям Ряпина – Моосте – Вынну. Последняя остановка с ночлегом могла иметь место где-нибудь в пограничном населенном пункте в северо- западном углу Псковского озера – на острове Колпиное, уже в XIII в. заселенном псковичами, или на материке, в русских селениях около теперешнего Вытсу (насколько известно, в XIV в. русские жили в устье реки Выханду, или по-русски Выбовка, ныне Лубовка).

Итогом первого дня похода Александра было поражение авангардного новгородского отряда выдвинувшейся вперед «сторожи», под начальством Домаша Твердиславича. У селения или озера Моосте а 35 км от Тарту и в 10 — 12 км от Чудского побережья соединенные и, вероятно, крупные[41] немецкие силы напали на часть бывших «в разгоне» и «в зажитие» русских. Понеся урон убитыми и пленными, новгородцы «прибегоша в полк» к князю, который в момент стычки у Моосте, по-видимому, находился где-то еще ближе к озеру.

О мотивах отступления Александра Невского на территорию урочища Желачко, именно под крутой лесистый восточный берег Узмени в район теперешнего Подборовья, можно только догадываться. Возможно, что это была хорошо задуманная ловушка, в которую попал противник, осмелевший после удачи у Моосте и после инсценированного «бегства» главных сил русских. Но выбор Александром места для засады, построение к битве и боевая тактика не были случайными, как уже отмечалось в советской исторической литературе и раньше[42]. В книге Н. Г. Порфиридова о древнем Новгороде высказаны интересные соображения о сознательном использовании князем Александром Ярославичем тактических преимуществ ледового плацдарма, поскольку несомненно знакомство великого полководца с опытом разгрома немцев на льду реки Эмайыги («на Омовыжи») его отцом князем Ярославом Всеволодовичем в сражении 1234г.[43]. Творчески изучив опыт этого прообраза Ледового побоища, Александр Невский теперь уже сознательно навязал врагу невыгодную для него ледовую позицию.

Что же касается выбора конкретного места для решающей встречи с псами – рыцарями, то Александр, вероятно, руководствовался общими стратегическими соображениями, вытекавшими из сложившейся военно-политической обстановки. При этом следует учесть направление путей, которые ведут с озера в глубь Новгородской земли, и вспомнить военное значение «калитки», которое имело в то время урочище Желачко вместе с вероятными укреплениями при нем.

Если вдуматься в общий ход немецко-шведской агрессии в Северо-Западной Руси в середине XIII в., в события, сопутствовавшие Невской битве 1240г., и в события, последовавшие за Ледовым побоищем, то становится ясным, что конечной целью всей широко задуманной и руководимой Ватиканом, но опиравшейся в основном на военные силы Восточной Германии «крестоносной» феодальной агрессии был Новгород, а этапами овладения им были: овладение Изборском и Псковом, завоевание води, взятие Луги и Тесова, постройка Копорья и т.п. На фоне обычных направлений немецких ударов в ходе борьбы с Северо-Западной Русью можно полагать, что на сей раз немцы намеревались компенсировать свою потерю Пскова очередным вторжением в новгородские владения води, а может быть, даже пробным ударом по самому Новгороду. Для этого представлялся удобный случай воспользоваться тем, что новгородское войско было отвлечено походом в Эстонию и рассредоточено на юго-западе Тартусского епископства где-то в районе Выпсу – Ряпина. Вдобавок у Моосте русские потерпели неудачу и отступили, отказавшись от намерения идти к Тарту.

Александр Невский разгадал замысел неприятеля и, быстро сосредоточив силы, под покровом ночи отвел войска на другую сторону озера, на расстояние почти целого перехода к северу – востоку от первоначального района операции русских. Тем самым путь немцам в Новгородскую землю оказался неожиданно прегражден именно там, где они должны были начать вторжение – в конце переправы через озеро, под Подборовской кручей, близ устья реки Желча, на территории русского урочища Желачко и, может быть, в непосредственном соседстве с испытанным опорным пунктом в виде форта или «засеки» на острове Городищенском или у Вороньего камня.

Избранная позиция, помимо тактических преимуществ, какие давал русской перед тяжеловооруженными рыцарями ледовый плацдарм, и помимо маскировки действительной численности и состава русских войск в архипелаге здешних многочисленных островков, имела еще большое психологическое значение для руководимых Александром воинов. Соединенная новгородско-псковско-суздальская рать расположилась теперь на своей русской территории, грудью заслоняя подступ вглубь родной земли. Патриотический подъем и боевое воодушевление войска, преградившего псам – рыцарям путь в Новгородчину и отстаивавшего в этом решающем сражении независимость всей Русской земли от западных феодальных агрессоров, безусловно явились одними из решающих факторов битвы. Летописное предание, приписывающее Александру Невскому грозные пророческие слова: «Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет. На том стоит и стоять будет Русская земля»,- верно передает тот гордый и благородный дух, который царил в русском войске. Подготовленное и организованное со всесторонним учетом военно-

Поделитесь с друзьями